Политика Иркутской области нуждается в обновлении кадров и приходе "рациональных романтиков", считает политтехнолог, директор коммуникационного агентства "Маркелов Групп" Сергей Маркелов. В преддверии своего семинара в Иркутске эксперт рассказал "Клубу публичной политики" о своем приходе в политконсалтинг из медицины, особенностях российского рынка политических услуг, тенденциях прошлых и будущих избирательных кампаний, а также сделал прогноз на выборы в Заксобрание Приангарья, которые состоятся в сентябре 2018 года. Об этом сообщает ИА IrkutskMedia.
— Сергей Николаевич, расскажите для начала о себе. Как вы пришли в политконсалтинг?
— Биография для политического консультанта у меня интересная. Базовое образование медицинское: окончил вуз в Новосибирске. Первая специальность – детский хирург. Отработал в медицине почти 17 лет. В хирургии я сделал максимум из возможного: тысячи операций, сложнейшие ситуации, неделями не выходил из больницы. Все было очень интересно и очень трудно, но результат — спасенные детские жизни — оправдывал все. Параллельно с этой, так сказать официальной медициной, всегда интересовался психологией и психиатрией. Это саморегуляция и нетрадиционные методы лечения, выживание при экстремальных воздействиях (длительное голодание, низкие температуры, сложные прыжки с парашютом и тому подобное). Видимо, эта вторая медицина изменила мою биографию в свою сторону. Официальная хирургия — это консервативная практика: все зарегулировано и запротоколировано. Все методики утверждены и отклонения практически недопустимы. В "мозговой" медицине все совсем по-другому: границ нет, выбор всегда за специалистом. Главное — помочь, подсказать человеку, как разобраться в самом себе и часто в самим собой придуманных проблемах. Стал много практиковать в части психологической и психотерапевтической помощи уже взрослым людям. Попал на семинары по современным прикладным психотехнологиям, прошел обучение у всех на тот момент лучших специалистов по всему миру. Я в те годы практически все заработанные деньги тратил на обучение. Все новое привозил в Россию, адаптировал, обучал людей и запускал в практику. Политконсалтинг в биографии появился как специальная точка приложения моих психологических и коммуникативных компетенций. Коллеги пригласили в первую избирательную кампанию в 1994-1995 годах в качестве эксперимента по проверке моих этих навыков. Сказали: "Хватит учиться, занимайся практикой — выбери конкретного человека в определенной территории". Это был для меня новый жизненный вызов, и он оказался судьбоносным.
— Почему решили всерьез заняться политконсалтингом?
— Политконсалтинг как социальная практика – это всегда профессиональный стресс, уникальность, неопределенность, непредсказуемость и отсутствие границ для нахождения единственного оптимального решения. И, наконец, политическое консультирование — это всегда проверяемый результат (итоги выборов). Мне лично такой "режим работы" очень нравится.
— Сколько избирательных кампаний на вашем счету?
— За годы работы политконсультантом я провел почти четыре сотни проектов. Это были не только избирательные кампании. В политике очень много работы, помимо выборов. Иногда даже непонятно, откуда появился этот штамп, что политконсалтинг – это только про выборы. Если все-таки про избирательные кампании, то вел проекты всех максимально возможных уровней масштабности и сложности. В России и не только — это большие федеральные или национальные президентские и партийные кампании. Губернаторов выбирал много. Вел порядка 15-ти кандидатов на всех трех последних выборах в Госдуму.
— Как вы оценивает удачность кампании?
— Удачность в политике и, в частности, в избирательной кампании понятие относительное. Если вопрос в проценте побед на выборах, то в тех кампаниях, за которые я отвечал лично, думаю, более 70%. В реальности нет такого консультанта, у которого были бы одни победы.
— Какие особенности есть у российского рынка политконсалтинга?
— Особенности напрямую связаны с особенностями самой политики. Какая политика, такой и консалтинг: была политика 90-х с ее смелыми, беспредельными и яркими кампаниями и такими же кандидатами, а когда политика стала более управляемой, централизованной, системной, аккуратной – и консалтинг стал таким же. Исчезли конкретные имена и появились системные игроки. Кто-то "сел" на Москву и осваивает проекты только там, кто-то стал "дружить" с администрацией президента и получать проекты оттуда, еще кто-то начал напрямую работать с регионами и иметь заказы оттуда. Еще позже политика стала совсем жестко регулироваться, и рынок консалтинга стал почти эксклюзивным.
Еще один важный момент – на политическом рынке всегда было два вида игроков: операторы рынка (те, кто брал проекты) и те, кого звали эти операторы к себе на работу. Рынок операторов политических проектов тоже менялся все эти годы от элитарного (с малым числом игроков) до совсем либерального (бесконечное число игроков) и снова элитарного, по крайней мере, с точки зрения размеров бюджетов избирательных проектов. Сегодня рынок политических услуг переживает такую же турбулентность и перезагрузку, как и вся наша политика и, похоже, вся наша жизнь.
— В чем отличия федерального политконсалтинга от регионального?
— Принципиальным отличием федерального политического рынка от регионального является уклон в сторону его операторов – компаний, берущих большие федеральные и региональные заказы и в последующем передающие их на реализацию своим либо сторонним командам. Региональный политический рынок – это, скорее, рынок индивидуальных договоренностей и личных проектов. Конечно, я не могу не сказать, что сегодня федеральный и региональный рынок находятся в конкурентных отношениях. Причина простая – особенности управления политическими процессами и их мифология сделали политику условно более дешевой. Точнее ресурсы в политике стали распределяться и работать иначе, чем это было еще несколько лет назад.
— Какие особенности последних избирательных кампаний?
— Об этом я буду много говорить участникам моего семинара в Иркутске. Здесь перечислю лишь первоочередные: это нарастающее количество неожиданных результатов (и побед и поражений); появление новых, еще вчера совершенно далеких от политики кандидатов; более жесткое реагирование системы на опасных, по ее мнению, участников выборов. При этом система власти демонстрирует готовность рисковать, идти на компромиссы и не бояться в итоге любого результата избирательной кампании. Отчасти этот процесс запустился после последних губернаторских выборов в Иркутской области.
— Что такого особенного в нашем регионе?
— Фундаментальная особенность политики Иркутской области в том, что она уже достаточно долгое время находится в состоянии стресса. Говоря медицинским языком, хронического стресса. Сначала беспорядочная смена губернаторов-варягов, потом несколько лет опять стресс-перезагрузки, но уже, казалось бы, со своим родным руководителем территории Ерощенко. Затем неожиданный результат губернаторской кампании, связанный с победой коммуниста Левченко. С одной стороны, конечно, можно сказать, что живущие в стрессе иркутские политики становятся более закаленными и устойчивыми к любым поворотам судьбы, но это не так. Человек в хроническом стрессе с большой вероятностью становится заложником этого состояния и часто уже не способен мыслить и действовать адекватно. Политические элиты региона поменялись за эти годы, но не настолько, чтобы изменить сложившийся годами стресс-тренд. Сегодня очень немногие иркутские политики способны работать в режиме нормального текущего регионального политического процесса. В области все по-прежнему напряженно и наэлектризовано. Почти все обычные для политики процессы в Иркутской области проходят через фазу стресса, либо, как я уже сказал, находятся непрерывно в нем. Во многих территориях России протекают явные или скрытые конфликты, но, мне кажется, здесь, в Приангарье, их больше и они глубже в разы. Вашу территорию от политического коллапса спасает мощный инерционный экономический потенциал. Другими словами, экономика сегодня все-таки вытягивает на себе все дефекты и проблемы политического дискурса.
— Какие здесь есть решения?
— Их несколько, но принципиально важно одно, и оно первое: чем раньше в Иркутске появится критически важная и нужная масса новых свежих политиков и рациональных и романтиков – глав и депутатов всех уровней, чиновников в исполнительной власти, тем быстрее наступит кумулятивный эффект, и Иркутская область, и ее жители войдут в режим работы с новым и понятным всем будущим.
— Какие федеральный тенденции влияют на исход наших региональных выборов?
— Для Иркутской области самые важные тенденции лежат в области экономики опережающего развития, эффективных технологий работы с природными ресурсами и квалифицированными кадрами. Сегодня неэффективная региональная политическая конструкция Приангарья — главный тормоз развития и формирования его уникального образа будущего. Иркутской области нужна понятная и прозрачная современная технологичная политика, и здесь я важное значение придаю политическому циклу 2018 года, в частности, выборам депутатов Законодательного собрания Иркутской области. Думаю, будет жарко.
Напомним, тренд на омоложение политических кадров может преобразить Законодательное собрание Иркутской области после выборов третьего созыва осенью 2018 года, считает специалист по связям с общественностью Владислав Шиндяев. Действительно, сейчас в ЗС более трети мандатов держат люди пенсионного и предпенсионного возраста, а довыборы в парламент последних двух лет показывают, что все больше мест занимают молодые люди. Что и говорить, даже спикер ЗС Сергей Брилка после последней пресс-конференции сказал, что нынешнему созыву нужна достойная смена. Однако председатель все же считает, что "ребятишкам" в парламенте не место, так как у них нет жизненного опыта. В то же время высказывания некоторых депутатов старшего возраста наводят на мысль, что старый конь все-таки может попортить борозду в силу усталости и утраты бдительности. Депутаты набирали узнаваемость на откровенно политических темах — отмене выборов мэра Иркутска и участии в избирательной кампании в Госдуму. Кроме того, рабочая активность некоторых депутатов серьезно тормозит, казалось бы, наступивший в конце 2016 года ренессанс парламентаризма. Глава ЗС проделал титаническую работу ради наращивания парламентом политического влияния, но один депутат не может работать на общее дело, даже если это спикер. Напомним, за полгода до выборов в ЗС пройдет президентская кампания, которая также может сыграть на руку некоторым кандидатам.
ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ:
Геронтократия и вялость в ЗС Приангарья могут привести к декадансу парламентаризма
