Более 40 лет информация о месте тайного захоронения жертв политических репрессий 1930-х годов была скрыта от подавляющего большинства жителей Иркутска. Но в конце 1980-х годов рядом с деревней Пивовариха, совсем неподалеку от областного центра, были обнаружены многочисленные останки расстрелянных. Именно здесь появилось первое в России официальное кладбище жертв режима. Глава фонда "Мемориал – Сибирь" Александр Александров в интервью корр. ИА IrkutskMedia рассказал рассказал о поисках захоронений жертв большого террора, о проблемах, с которыми пришлось столкнуться, а также поведал о том, в каких местах, несмотря на некоторые заявления, захоронений быть не может.
Стена скорби. Фото: Вадим Палько, ИА IrkutskMedia
О поиске
Александр Александров рассказал, что неизвестные массовые погребения людей в России разделены на два типа: погребения солдат на полях сражений и погребения политических репрессий. Он посетовал, что если по поводу первых постоянно проводятся поиски, есть активная поддержка со стороны властей, то вторыми никто не занимается.
– Александр Леонидович, как началась история ваших поисков?
– Началось все давно еще, когда купили дачу в садоводстве "Родник". Разговаривал с местными, часто на автобусных остановках разговоришься, и начинают интересные факты всплывать.
Они мне говорили, что выпахивают на полях валенки с костями, тужурки и прочее. Слушаю их и думаю: "Чего я сижу-то?" У меня же деда расстреляли в 1937 году. Решил, что надо найти эти захоронения.
Я геолог по образованию. Где-то десять обзорных маршрутов я сделал, по территории за лето, выбрал подозрительные участки, пошел с лопатой, выкопал. Действительно наткнулся на человеческие кости. Зарыл, после этого затих, в страхе какое-то время жил. Боялся, что в тихую упекут куда-нибудь, чтобы не болтал чего лишнего.
– Когда же это открылось?
– Прошло какое-то время, начали люди сами поднимать эти темы. Мы тогда регулярно собирались в здании Обкома комсомола. Начальнику областного КГБ Федосееву Ивану Васильевичу вопросы задавали: "Как же вы шпионов находите, если не можете найти место захоронения жертв политических репрессий?".
Потом все вместе обсуждали, где именно могли быть погребения. Областной архив давал 12 возможных мест рядом с городом.
Сотрудники КГБ по своим каналам разыскали своих работников, которые что-то знали об иркутских репрессиях. Одна дама говорила, что искать надо под Пивоварихой. Затем нашли шофера, который работал в 1930-е годы при НКВД. Он рассказывал, что ночью в гору ехал, долго-долго за машиной. Приезжали, заставляли выходить из кабины, говорили ему не оборачиваться. Отводят метров за 50 и оставляют шофера так ждать, оставляют под охраной с солдатом с винтовкой. Так ждут, пока остальные все не разгрузят. Потом приходили, забирали его, ехали обратно. Но шофер сам-то понимал, что вез трупы, – рассказывает Александр Александров.
Местные сотрудники КГБ помогали в раскопках. Правда, сначала они ориентировались относительно пионерского лагеря "Дзержинец", но из-за его переноса в свое время оказалось, что копали не на том водоразделе, – рассказывает Александр Александров.
В начале сентября 1989 года, наконец, дошли до того места, где ранее сам Александр Александров впервые нашел останки. На другой день после официальной находки было подано заявление в прокуратуру.
– Вышел на Облисполком Курин Юрий Геннадьевич. Он при Ножикове был главным консультантом по местному самоуправлению. С его помощью была создана комиссия, которая раз в неделю заседала. Были организованы раскопки, привлечены солдаты гарнизона в Иркутске.
Тогда изъяли останки всего 305-ти человек, если по черепам считать. Трупы некоторые не истлели даже, потому что они находятся в месте очаговой мерзлоты, оттаивает она в зависимости от 11-летнего цикла. Таким образом, с 1937 года три, может, четыре с поверхности оттаивали, а на глубине так не разложившиеся трупы лежат.
– Были ли люди, которые препятствовали ходу поисковых работ?
– Никто не препятствовал, нет, но в действительности были в Исполкоме люди, которые просто считали это наше занятие ненужным. Кто-то даже пытался говорить, что это не расстрелянные, а захороненные умершие от эпидемий. Это когда же, интересно, у нас здесь такие эпидемии были? Но в итоге прокуратура признала, что эти люди погибли насильственной смертью и что они являются жертвами политических репрессий. Правда, эти люди продолжали такое говорить даже несмотря на заключение о причинах смерти погребенных.
Нам в Москве специально даже справку дали, что никаких массовых эпидемий, никаких погребений с этим периодом времени связанных, не было.
По итогу погребению был придан статус официального кладбища. Потом открытие состоялось. Найденные останки были захоронены, вместе со всем найденным с ними вместе. Некоторые вещи, золотые зубы. Ведь наши палачи, в отличие от немецких, не выдергивали зубы, не срезали волосы, – отмечает основатель "Мемориала".
Постановлением бюро Иркутского областного комитета КПСС и исполнительного комитета областного совета народных депутатов от 24 октября 1989 года за №446 месту погребения был официально придан статус кладбища. В СССР это было первое официальное признание властями кладбищем места захоронения жертв политических репрессий.
Церемония открытия кладбища состоялась 11 ноября 1989 года. К открытию кладбища прислали телеграмму академики Андрей Сахаров и Юрий Афанасьев – сопредседатели Всесоюзного добровольного историко-просветительского общества "Мемориал" (Некоммерческая организация выполняет функции иностранного агента).
Затем, спустя несколько лет, на общественных началах был разработан паспорт памятника, согласовали его в федеральном министерстве культуры, пришедший тогда новый губернатор Борис Говорин подписал распоряжение о присвоении этому месту статуса памятника местного значения.
Мемориал жертвам политических репрессий. Фото: Вадим Палько, ИА IrkutskMedia
О мифах
– В некоторых источниках говорится, что захоронения могут находиться прямо под нынешней взлетно-посадочной полосой аэропорта. Так ли это?
– На этом вопросе часто спекулируют в чьих-то интересах. Да, в свое время говорили о захоронении под аэропортом.
Так вот сотрудники КГБ, когда еще искали места для первых раскопок, специально нашли бригадира, который продлял полосу иркутского аэропорта. Он уверял, что при обустройстве взлетно-посадочной полосы все было тщательно раскопано. Бригадир убеждал, что никаких захоронений на земле нынешнего аэропорта точно нет.
– Также существует мнение, что на дне Иркутского водохранилища есть захоронение расстрелянных…
– Нет, это тоже заблуждение. На месте затопленной при создании ГЭС деревни Большая Разводная находилось совсем другое кладбище. Я сам иногда на берегу находил кости, распиленные хирургической пилой. Все это иногда выбрасывает на берег. Там находилось медицинское кладбище, которое плохо перевезли во время наполнения водохранилища.
Еще существуют доступные места неподалеку от Байкальского тракта, которые также ошибочно считаются за места погребений жертв политических репрессий. Например, есть место, которое я сам считал сначала за место погребения, а потом нашлась в соседней деревне бабушка, которая очень давно здесь служила на артиллерийской батарее. А на месте этом на самом деле когда-то находились военные сооружения, – рассказывает Александр Александров.
Аллея на территории мемориала . Фото: Вадим Палько, ИА IrkutskMedia
Тем не менее, он до сих пор занимается поиском других массовых захоронений. По его словам, на территории Ушаковского муниципального образования еще есть немало подозрительных мест, которые надо изучить.
– Не все еще раскопано. Есть еще несколько неизученных мест. Там же возили тяжелые грузы с расстрелянными. Следы от этого просто так никуда не пропадут, даже через столько лет. До сих пор можно кое-где колею найти, а там, вполне вероятно, и другие захоронения найдутся.
О настоящем
Александр Александров обращает особое внимание на отсутствие должного внимания со стороны региональных властей. Например, со времен посещения мемориала Юрием Ножиковым ни один губернатор не посетил ни одного мероприятия.
Сейчас погребение защищено двумя документами: статус официального кладбища жертв политических репрессий, второе – статус памятника истории местного значения. Недавно в соответствие с федеральным законодательством, памятники местного значения перешли в статус регионального.
– Хотелось бы, чтобы власти региона выступили с предложением в федеральное министерство культуры придать погребениям статус памятника федерального значения, это решило бы проблему посягательств на эти земли, – говорит Александр Александров.
Схема мемориала. Фото: Вадим Палько, ИА IrkutskMedia
Действительно, менее чем в 250 метрах от рва-накопителя №4 уже стоят совсем недавно отстроенные коттеджи. Их уже не менее десятка и появились они всего за несколько лет, сейчас строительство продолжается.
За мемориалом никто не следит, его поддержание в приличном состоянии поддерживается за счет энтузиазма неравнодушных людей.
– Нашел я однажды одного человека из местных жителей, который был готов за каких-то 500 рублей самостоятельно следить за мемориалом. Мы даже договорились уже, но потом выяснилось, что ему и эти смешные деньги неоткуда платить, мемориал ведь нигде на балансе не стоит, – говорит Александр Александров.
На сегодняшний день мемориал занимает около полутора гектаров. Однако многочисленные захоронения располагаются на значительно большей площади. В заключительной части серии публикаций ИА IrkutskMedia расскажет о современности мемориала, его актуальных проблемах, а также о том, почему сегодня возникают споры вокруг установленных памятников.
ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ:
Репрессии в лицах: Иркутская область вспоминает годы большого террора
