Успешный регион тот, в котором власть абсолютно четко понимает для чего реализуются те или иные проекты, запускаются производства, растет уровень жизни населения, кабинет министров работает отлажено, но самое главное — есть образ будущего. Экс-губернатор Иркутской области, депутат Госдумы России Сергей Левченко рассказал, что руководить этим процессом должен грамотный управленец, человек связанный с областью, и от этого понимающий логику происходящих процессов в субъекте. Сергей Левченко в системе наблюдает за тем, как развивается регион в последнее время и насколько последовательные действия предпринимает власть. В интервью ИА IrkutskMedia Сергей Левченко обозначил болевые точки в Иркутской области, работа над которыми в настоящее время "пробуксовывает", а действия не носят структурного характера.
— Сергей Георгиевич, в рамках вашей региональной недели вы много встречаетесь с жителями области, выслушиваете их проблемы. Но мы бы хотели поговорить с вами о том, меняется ли текущая ситуация, решаются ли принципиально те проблемы, которые были обозначены президентом нынешнему главе региона? Например, по Тулуну.
— Когда после второй волны паводка в 2019 году мы летели с президентом России Владимиром Путиным в вертолете из Тулуна в Братск, глава государства сказал, что позвонит руководителям крупных государственных корпораций: "Что необходимо построить здесь на территории в первую очередь?". Уже тогда у меня был перечень объектов, которые в планах стояли первыми — это школа и инфекционная больница. Президент тогда позвонил Игорю Ивановичу Сечину по строительству школы и Герману Оскаровичу Грефу по больнице.
Кстати, относительно инфекционной больнице тогда много высказывали скепсиса, даже сомневались в целесообразности. Как вы знаете, проведенная правительством оптимизация медицины разбила все медицинские учреждения на три уровня. В этом есть определенный смысл. Нельзя же в каждой деревне томограф ставить. Поэтому должна быть логистика, маршрутизация пациентов. Так вот, на тот момент в Тулуне и близких к нему территориях инфекционки не было. И ее тоже нужно было сделать, в том числе для сохранения территории, обеспечения ее качественной медицинской помощью. Мы это понимали и делали.
Наводнение в Тулуне. Фото: ИА IrkutskMedia
— Что эта территория должна жить. И кроме этих соцобъектов остались какие-то производства и были запущены экономические процессы.
— Да, именно так и мыслили. Нужны рабочие места. Кстати, тогда в оперативном режиме договорились, что 400 мест создаст РЖД. Они собирались запустить шпалопропиточную станцию и еще пару объектов. Кроме этого, мы собирали представителей бизнеса, хотя понимали, что будет очень много критики и возмущения. Но мы открыто шли на это.
— Тогда же была инициирована система работы с моногородами — создание территорий опережающего развития?
— Да. Мы понимали, что нужно создать условия, поскольку такая поддержка будет более продолжительной и эффективной. Знаете, и в последующем много предложений нами было инициировано. Например, наша фракция в Заксобрании четырежды выносила вопрос на заседание представительного органа по поддержке малого и среднего бизнеса, четыре законопроекта, которые бы позволили им (МСП — прим. ред.) подняться на ноги. Правда, это была уже пандемийная история. Но, тем не менее, мы же понимаем, что они пострадали в первую очередь. И это вполне было в силах бюджета, возможностей.
— Сейчас у региональных властей есть карт-бланш на все: им благоволит президент, аппарат президента. Судя по массовым встречам с представителями кабмина России — и там все хорошо, как сообщает нынешний глава региона. Почему же сегодня дело по многим направлениям двигается не так быстро?
— Это же видно во всем, во всех направлениях. Это не просто потому, что мне хочется критично отнестись к текущим шагам (губернатора — прим.ред.). Но действительно, за что ни возьмись — конкретных шагов не вижу.
Напрашивается вывод — значит, этих действий нет? Но мы же понимаем, насколько пострадал малый и средний бизнес. А требовалось тогда, максимум, наверное, 500 млн рублей. Зато в это время принимаются решения о льготах некоторым вертикалям бизнеса. Дали льгот на несколько млрд крупной структуре.
Вот и сравнивайте подход: для того, чтобы выжили тысячи людей, даже десятки тысяч, нужно было немножко их поддержать, 500 млн рублей изыскать. Или 20 млрд рублей в виде льгот дали крупному бизнесу, в то время, когда эти деньги нужны областному бюджету. А потом ходим и выпрашиваем деньги из федерального бюджета, летаем в Москву, приезжаем и радуемся, что 100 млн дали. Какой вопиющий непрофессионализм.
— Как вы думаете, почему такой подход? Чтобы "умаслить" эти вертикально интегрированные компании?
— Конечно. Я бы даже сказал, что ответить или расплатиться с ними за оказанную помощь. Что касается самих выборов (губернатора — прим.ред.), там не малый и средний бизнес участвовал на стороне губернатора, поддерживали крупные структуры, выделяли относительно большие деньги. Хотя мы же прекрасно понимаем, что если крупный бизнес даст тебе 100 млн, он с тебя за это потом 10 млрд возьмет точно.
— Сергей Георгиевич, сейчас мы наблюдаем печальную картину. В Половино-Черемхово сгорают дома, школа, а губернатор сообщает о том, что восстанавливать сгоревшую не планируют, и говорит о ремонте школы в соседнем населенном пункте, не обсудив ситуацию с самими жителями погоревшего села. Причем, задача капитально отремонтировать стоит только на следующий — 2023 год. Жители обращаются к президенту и уже после этого губернатор отвечает жителям. Хотя изначально президент обратился к главам регионов с требованием: "Нельзя замалчивать ситуацию с пожарами".
— Да, очень нелегко общаться с людьми, когда у них горе. Это я прекрасно знаю по Тулуну. Но я не привык от людей прятаться: один тебя видит, другой, третий, и собирается огромное количество людей, сотни. И до тех пор выслушивал их, пока они не устанут. Но не только выслушать, но и дать ответ, поручения министрам, помощникам. В зависимости от того, что за вопрос, я давал поручения тому или иному специалисту. И таких случаев, конкретных поручений за 3 месяца моего пребывания в Тулуне накопилось точно с десяток.
Встреча Сергея Левченко с жителями. Фото: ИА Альтаир
А есть другая методика общения с людьми — с людьми подобранными: ты приезжаешь в территорию, в зале проходит встреча с людьми, которых туда отобрали. Причем на входе еще сверяли: "Иванов? Точно Иванов? Паспорт покажите". И такой порядок общения с людьми встречается.
— Сергей Георгиевич, помните, в 2017 году выгорела дотла Бубновка? Это был страшный пожар. Вы прилетели туда и спросили у людей: "Что мы будем делать?" И там конкретно люди сказали: "Нет, давайте все-таки восстанавливать не будем". Никто не упрекнет, что губернатор не поговорил с людьми и принял не согласованное с ними решение.
— В памяти остался тот случай. Я прилетел утром (в Бубновку — прим.ред.), на следующий же день после пожара. Прямо скажем, это было даже опасно для жизни. Да и честно признаться, трудно было предположить, что творилось с людьми, которые потеряли все. Поэтому с утра мы там собрались возле почты. Было морально тяжело, да и люди в таком состоянии люди плохо воспринимают рациональность шагов, и вряд ли могут какие-то решения предложить взвешенные.
Посещение Бубновки 29 апреля 2017 года. Фото: Пресс-служба правительства Иркутской области
Но спустя время, уже вечером у меня с жителями состоялся предметный и конструктивный разговор. И действительно, они сказали: "Помогите найти участки, землю, материал". Там были и дома, и дачи. Так же как в Тулуне. Скажу больше, что были и незарегистрированные объекты. В Тулуне количество таких случаев было огромным. Где-то родились, жили, а регистрации не было. Тогда, чтобы юридически было все правильно проведено, мы помогали подтопленцам выходить в суд, чтобы они могли получить сертификаты на жилье. 8 тысяч решений судов состоялось для того, чтобы зафиксировать права этих людей на жилье.
И здесь, в Бубновке, то же самое. Мы сразу объяснили, что у кого все нормально с документами — выбирают варианты переезда. Кто-то перебрался в районный центр — Киренск, кто-то в Иркутск, в другие муниципалитеты. Тем, кто не хотел готовые варианты, но хотели где-то построить свое жилье, оказали и такую помощь: выделили земельный участок, предоставили полный комплект пиломатериалов, брус, доски и все остальное. А те, кто был не зарегистрирован, но были готовы доказать (свои притязания на недвижимость — прим.ред.), обратились в суд для того, чтобы они оперативно это сделали.
Хочу особенно отметить, что там проживало 536 человек, которых мы расселили в ту же осень. Мы в то время установили рекорд, что в тот же год, в ту же осень всех людей расселить. В России такого не было — везде на следующий год.
Подтопленцы из Тулуна рассказали о том, как они устроились на новом местеТак и с Тулуном — это было самое крупное наводнение по количеству пострадавших на один субъект федерации. Примерно такое же было в Амурской области (в 2013 году), но там четыре субъекта пострадали. У нас на территории одного субъекта пострадавшими было признано более 40 тысяч человек, и тысячи человек получили сертификаты уже к осени.
— Сергей Георгиевич, сейчас у нас интересная ситуация с ИВВАТУ, строительством там жилых домов и Суворовского училища. Это целая история, о которой от региональных властей сейчас почему-то не особо что-то слышно. На ваш взгляд, что тормозится там?
— На мой взгляд, сегодня тормозятся процессы теми вещами, которые не видны в публичной сфере. Есть, я бы сказал такое, "подпольное" или невидное противостояние администрации области и некоторых строителей. И на мой взгляд, вина с обеих сторон. На мой взгляд, некоторые думали, что они, поддержав Кобзева во время выборов, имеют определенные преференции на всю оставшуюся жизнь.
— Оказалось, что с другой стороны хитрее?
— А с другой стороны, оказалась ситуация, что включились более сильные рычаги. Это не хитрость, это подлость. Потому что если ты чего-то людям конкретное обещал, а вдруг у тебя возникла какая-то более выгодная на сегодня ситуация, то ты должен руководствоваться обещанием, а не выгодой сегодняшней.
— Но ведь строительная отрасль — мультипликатор для экономики региона. Вы будучи губернатором Иркутской области в 2018 году во время своего инвестпослания уделили особое место этой теме. Неужели в области могло что-то настолько поменяться, чтобы сейчас застройщики были не в диалоге с главой региона?
— Скажу так: есть две составляющие, которые не позволяют человеку руководить структурой, регионом. Первое — если ты не знаешь этого дела, и второе — если ты не собираешься дальше работать. Эта гремучая смесь смывает просто до нуля все твои внешние усилия, суету, заявления.
Первое, что нужно строителям, особенно крупным, которые являются основой этой мультипликации, — перспектива. После моего избрания (на пост губернатора Иркутской области — прим. ред.) я попросил, чтобы собрали Союз строителей. На него я пришел вместе с министрами. Я его создавал 20 лет назад, и был его первым вице-президентом. Тогда я прекрасно понимал, что даже такая общественная структура будет позволять общаться с органами власти.
И когда в 2015 году я пришел туда совместно с министрами, и прежде чем обозначить свое видение развития области, попросил застройщиков высказать свои предложения. Тогда мы сошлись на двух вещах — конкретизируем объекты бюджетной, социальной направленности, по строительству жилья и дорог. Это первое. Второе — планирование минимум на пять лет и четкая фиксация выполненных задач, построенных объектов.
— И все-таки, с Суворовским училищем: как думаете, есть перспективы, на ваш взгляд?
— Я точно не могу на этот вопрос ответить, потому что если хоть каким-то образом компенсировать разрушение или развал этого училища, что было совсем неправильным решением, принятым министром обороны РФ Анатолием Сердюковым.
Я сам с ним лично встречался, разговаривал на эту тему, тогда еще, будучи депутатом от региона. Мы разговаривали, приводили доводы — но все бестолку, бесполезно. Поэтому хоть как-то компенсировать по справедливости Суворовским — это было бы правильно с точки зрения высшей справедливости. Но как это получится при сегодняшнем руководстве, тут я бы гадать не стал.
— Сергей Георгиевич, как вам известно, кадровый вопрос в руководстве региона в этом году дошел до апогея. При вашем руководстве области не было такого, чтобы по полгода не было министров. Сейчас же мы наблюдаем огромную текучку кадров. Как вы считаете, сложно ли управлять областью, когда происходит такая чехарда в руководстве министерств, сменяющие друг друга лица не могут полностью погрузиться в повестку?
— Это же тоже элемент управления. Нельзя просто взять и сказать: "Этим кто-то другой должен заниматься, а мне надо управлять, а кто-то должен кадры поставлять". Первое лицо должно заниматься и кадрами и деньгами. Это я говорю с высоты своего опыта, а я где только ни работал. Кроме того, руководитель должен рисовать образ будущего, чтобы все без исключения жители понимали, куда движется область и куда они должны стремиться. Говорить не просто сухими цифрами: "Надо столько-то миллионов, миллиардов, столько-то объектов", а объяснить людям ради чего это делается.
Это значит, что само по себе выделение денег и даже строительство объектов, хороших, красивых, современных, ничего не решает, если при этом нет человеческой составляющей. Ты можешь где угодно построить хорошую школу, но если не создать там хороший, работоспособный, знающий педагогический коллектив, то эта школа ровным счетом ничего не будет делать. А ведь у нас огромное количество небольших школ, которые можно ставить в пример крупным, где выпускники герои, генералы, адмиралы, великие ученые.
К примеру — космическая школа (в поселке Молодежном — прим.ред.), которую мы построили. Мы постарались максимально вложить туда этот дух великого достижения. Я и космонавтов туда привозил. То есть, надо наполнять, наполнять смыслом эти все объекты, проекты, если можно сказать.
И в контексте вопроса вернуться к ИВВАИУ, то я не уверен, что он будет наполнен соответствующим смыслом. Сегодня этого смысла пока нет. А если говорить о кадрах, то их нужно подбирать исходя из твоего образа понимания будущего и этого смысла. А если ты не видишь смысла и относишься к кадрам, как к местоблюстителям: "Пусть пока министра не будет какое-то время, но там же есть исполняющий обязанности! Поэтому вроде все работает". Это очень упрощенный подход, неправильный, который как раз и приносит бесцельное существование и бесцельную работу.
— Таким образом получается с министерством здравоохранения Иркутской области? За период пандемии уже сменилось три министра.
— Сами видите, назначать министром завполиклиники — такое. Подбирая министров, губернатор должен осознавать, что они должны дышать с ним одним воздухом. Они должны понимать и вдохновлять свою отрасль, свое министерство. Да, там много рутинной работы. У нас правительство, министерства только и делают, что с утра до вечера бумаги рождают и готовят по ним бесконечные отчеты. Неправильная система бюрократическая. Но министр — это совсем другое дело. Это человек, который должен гореть своей работой, знать и понимать, что ты делаешь, и чем это обернется, аукнется.
Поэтому я удивляюсь, когда люди соглашаются куда-то ехать, управлять чем-то,но ни разу не бывая там, и не зная, что это за работа. Я в своей жизни десятки раз отказывался от всяких должностей прекрасно понимая, что если согласиться, то нужно знать, что будешь делать, с кем работать, и чего сможешь достичь.
Или ты будешь вынужден, если человек всерьез берется за эту работу, садиться, как говорится, за парту, знакомиться с этим процессом какое-то время, годы, наверное, если это большая какая-то должность, и плюс постигать управленческие, ведомственные процессы. Но при этом если за тобой есть кадры, которых ты должен привезти, привлечь. Я нормально отношусь, если человек знающий, грамотный, пусть и не с этой территории, но абсолютно четко понимающий все процессы, специалист такого уровня, который действительно будет руководить. А если он в жизни никогда не встречался с этим и рискнув пойти работать в министерство не зная региона, никогда не управлял сетью медицинских учреждений, то и получаем.
— Еще вопрос по лесовосстановлению. Многие идеи, механизмы, которые были запущены в 2017-2018 годах, сейчас дают плоды. Но пока кардинально переломить ситуацию не удается. Почему, на ваш взгляд?
— Всему виной неразумное управление всеми отраслями, незнание специфики. Если я Ангарском руководил (первый секретарь горкома — прим. ред), был депутатом разных уровней, руководил предприятием, то я знаю эту область как свои пять пальцев. А как в этом случае сказать? Ожидать каких-то взвешенных действий от него просто нельзя.
Как и с лесовосстановлением. С "Илимом" мы вели долгую и упорную работу. Хочу сказать, что группа "Илим" — одна из лучших, которая занимается лесными производственными вопросами. Они достаточно много вкладывают в то, чтобы содержать дороги, мосты, сооружения, вкладываются в высокие технологии при рубке. Ну и эта компания занимается глубокой переработкой древесины. По всем направлениям в Иркутской области они в числе лучших.
Так вот, мы с ними вели работу над программой по управлению лесными территориями. От них поступали предложения, в том числе и ускоренного лесовоспроизводства. Они просили дать 30 га для того, чтобы они здесь показали, как можно восстановить лес не за 60 лет, а за 30 лет. Как они утверждали — лес можно выращивать в 2 раза быстрее, если за ним ухаживать.
Я поддержал эту идею и предложил ее встроить в общую схему лесоуправления, производства и так далее. Были достигнуты договоренности и даже привлечена крупная фирма за счет средств "Илима", которая подготовила программу управления лесами в Иркутской области, вплоть до оптимального расположения лесных предприятий, выстраивания логистических цепочек.
Мы же стали вывозить на производство в "Илим" отходы от рубки леса в том числе из Тулуна и Братска. То есть те компании, которые занимались заготовкой древесины в Тулунском районе, порубочные остатки могли отвезти на переработку. Мы договорились и обеспечили для этих компаний достаточно хорошие условия, чтобы они перевозили эти отходы и получали за это деньги. А "Илим" производил целлюлозу.
Понимаете, на тот момент заложили хорошую схему управления территорией. Мы ее обсуждали и с министерством лесного комплекса, отдельно, и с региональным правительством. Ну а сейчас...
— В период вашего руководства обсуждалось, что необходимо абсолютно менять подход к работе лесоарендаторов на своих делянках. Если коснуться не только области, но и страны в целом, что сейчас для этого необходимо? Возможности есть?
— Есть. В пределах такого региона, как наш, который является самым крупным и по лесной базе, и по объемам заготовки древесины, мы можем справиться сами. И область была достаточно сильной. Это сегодня мы с протянутой рукой ходим. Но даже 80-90% результата мы бы не достигли, потому что очень серьезная проблема спрятана в Лесном кодексе Российской Федерации, против которого наша партия 20 лет назад очень сильно протестовала и предупреждала о последствиях.
Если так коротко сказать: хозяин из леса ушел. Ведь в любом случае неважно, какие это леса — переданные в аренду или нет, ведомственные, областные, городские и так далее, — все равно должна быть организация, которая должна следить за всеми.
До того как 20 лет назад этот Лесной кодекс был принят, такая организация была — это те же самые лесники, которые были независимые, не подчинялись местным властям. Эта структура и сейчас формально существует, но по факту ее нет. Почему? Потому что у нас в Иркутской области сейчас один лесник на 110 тысяч га. Это возможно? Это нереально. А ведь он должен следить и за флорой, и за фауной, и за браконьерами, и за теми, кто с нормальными намерениями туда пришел. Таким образом, система полноценного надзора почти полностью сведена до нуля по количеству и финансированию.
