Ровно 115 лет назад — в 1907 году — правящей элитой России было принято решение о строительстве Амурского участка Транссибирской магистрали, значительная часть которого проходила по территории нынешней ЕАО. Именно с его введением в строй, грандиозный проект, соединивший западную и восточную части империи, был окончательно завершен. Казалось бы, важность этой дороги для российского Дальнего Востока и всей страны несомненна. Поэтому удивительным выглядит сегодня тот факт, что решение о выделении бюджетных средств на прокладку Транссиба принималось в Третьей Государственной Думе в ожесточенных спорах. Значительная часть депутатов активно пыталась утопить проект. В чем была причина разногласий, какие аргументы приводили противники и сторонники строительства — в материале ИА ЕАОMedia.
Вспомним, как все начиналось
В начале 1908 года в Государственную Думу поступил законопроект о "...приступе к сооружению Амурской железной дороги распоряжением казны и за ее счет". Удивительно, но документ, без итоговых результатов которого сегодня просто невозможно представить российский Дальний Восток, вызвал у депутатов нешуточные споры. Очевидные аргументы о стратегическом для страны значении магистрали разбивались о суммы предполагаемых расходов. Реализация проекта должна была обойтись государственному бюджету в 215 миллионов рублей — гигантские по тем временам деньги (общие доходы имперской казны в 1908 г. составили, например, почти 2,5 млрд рублей).
Интересно, что споры о необходимости строительства дороги велись перед этим и в правительстве. Николаю II пришлось лично настоять на том, чтобы работы над проектом начались. Это случилось после его беседы с членом Государственного Совета графом Н.П. Игнатьевым, который доложил императору о нарастании угрозы российскому Дальнему Востоку со стороны Японии и Китая, что требовало форсированного освоения Приамурья и Приморья. Считается, что именно после этой встречи Николай II рекомендовал министрам, многие из которых были настроены против столь дорогого строительства, все таки начать возведение дороги.
Однако вместе с правительственным документом, который должен был на законодательном уровне утвердить решение о финансировании проекта, дискуссии о целесообразности прокладки дороги плавно перетекли в Думу и там уже достигли своего апогея. Споры между депутатами четко отражают настроения общества в стране. Более того, складывается впечатление, что конфликт между так называемыми государственниками и либералами по вопросам развития страны и ее окраин бесконечен. А души и мысли их вечны, путешествуя во времени от одного поколения депутатов к другому. Эдакий политический облачный атлас.
В качестве примера мы выбрали выступления члена фракции октябристов, выраженного государственника, депутата Думы II и III созывов, впоследствии активного участника Белого движения Никанора Савича и кадета, не менее яркого либерала, депутата Думы II и III созывов, впоследствии министра Временного правительства Андрея Шингарева. Почитайте их внимательно, они того стоят.
Лишь бы не было войны
Главнейшим аргументом за строительство дороги государственники ожидаемо выбрали обеспечение безопасности страны и ее восточных границ.
"Наше стратегическое положение на Дальнем Востоке в настоящее время далеко и далеко нельзя признать удовлетворительным... Китай уже теперь не тот, что был раньше. Мы видим, как на наших глазах с невероятной быстротой Китай старается организовать регулярные вооружённые силы, — говорит Никанор Савич, —
...Наша связь с окраиной на Дальнем Востоке висит на волоске. Обеспечить её можно, сосредоточив уже в мирное время на Дальнем Востоке такие вооружённые силы, соорудив там такие крепости, собрав там такие военные запасы, чтобы можно было в течение долгого времени местными средствами, без помощи метрополии, противостоять натиску врага, или создать такие условия, чтобы можно было с самого начала войны и всё время её продолжения постепенно и непрерывно получать и свежие силы, и боевые средства.
Офицеры нашего Генерального штаба говорят нам, что вопрос о постройке железной дороги с военной точки зрения так важен, это так необходимо и вместе с тем так очевидно, что у них нет двух мнений, что для них вопрос совершенно определён и ясен: если мы хотим избежать войны, если мы хотим сохранить за собой достояние наших предков, то мы должны, не щадя никаких средств, не медля ни одного момента, сейчас же приступить к постройке этой дороги".
Казалось бы, куда еще убедительней? Но мы то с вами знаем, что настоящего либерала патриотичным выступлением не прошибешь. Он, прежде всего, будет посматривать на запад, где по его разумению, государственные деньги тратят на более полезные прожекты.
"Если вы спросите меня, как же я полагаю необходимым сохранить за Россией Дальний Восток, что же я полагаю необходимым сделать, чтобы этот Дальним Восток навсегда остался русским владением, то я должен буду ответить совершенно определённо: только не тем путём, который предположен комиссией по обороне и комиссией путей сообщения, — вступает в спор Андрей Шингарев, — Я убеждён, господа, что только та окраина имеет тесную связь с государством, только та окраина сильна, которая имеет сильный и могучий центр, центр культурный, центр, вооружённый и капиталом, и знанием, и энергией его населения…
Господа, чтобы защищать наш Дальний Восток, мы должны быть сильны на западе и в центре. Если мы будем пренебрегать интересами народа, если мы будем по-прежнему учитывать гроши на его образование, если мы по-прежнему не будем развивать его самостоятельность, не будем давать ему возможность полного самоуправления и свободного самоопределения, мы никогда не будем сильны…
Если вы обратитесь к политике тех стран, которые охраняют свои дальние владения, которые колонизуют на пространстве почти всего света огромные отдельные районы, вы увидите любопытную вещь. Погибла испанская колонизация, погибли испанские колонии, а центр Испании оставался нищим и невежественным. Английская же колонизация развилась в пышную, сильную культуру…".
Здесь вам не тут
Говоря о закреплении Дальнего Востока за Российской империей и дальнейшем его развитии, депутаты прекрасно понимают, что решающую роль в этом будет играть успешное переселение и государственная поддержка этого процесса. Но даже здесь политики не могут найти общий язык. Слишком разной им видится ситуация в этом далеком от столицы краю.
"Нам пеняют обыкновенно тем, что вот, мол, Россия владеет столько лет краем, а там населения нет или почти нет. Действительно, в Приморской и Амурской областях у нас около 400 тысяч русского населения, но это объясняется полной отрезанностью края от России. Единственными путями сообщения являются пока реки, но, к несчастью для нас, реки эти — Шилка и Верхний Амур — большую часть года несудоходны, — говорит Савич, — Конечно, при таких условиях сообщения заселения сколько-нибудь прочного быть не могло, но как только вы построите дорогу и тем самым откроете этот край для колонизации, конечно, туда хлынет народ…
Тут переселенцы будут находиться в других, более выгодных условиях. Уже теперь у тех переселенцев, которые туда переселились, хозяйство находится в цветущем состоянии: средний бюджет крестьянской семьи переселенца там, насколько мне известно, около 3 тысячи рублей, этот бюджет для нашего крестьянина — неслыханная цифра. Как прочно поставлено хозяйство тамошнего переселенца, ясно из того, что нигде в России нет такого большого количества усовершенствованных орудий у крестьян, как именно там. Местное население переселенческое выписывает в год одних земледельческих усовершенствованных орудий приблизительно на 60 рублей на семью, т. е. гораздо больше, чем даже в Прибалтийском крае.
Несомненно, и в будущем параллельно заселению края будет развиваться там промышленность. Мне кажется, что Государственная Дума при решении этого первого, величайшей важности государственного вопроса не может колебаться, что у неё не может быть двух решений".
У либералов, как всегда, когда речь заходит о простых людях, свой и, как правило, не восторженный взгляд на происходящее.
"Наши поселенцы, господа, наша колонизация далеки от совершенства. Тот край, куда они идут, — Приморская и Южно-Уссурийская области Дальнего Востока — край своеобразный, совершенно с особыми климатическими условиями, край, в котором всё хозяйство должно пережить полный переворот, к хозяйству которого совершенно непривычен исконный русский земледелец. Отсутствие озимых посевов делает земледелие весьма затруднительным. Даже скотоводство не в состоянии как следует развиваться.
Мы видим край с такими своеобразными условиями климата, к которым может приспособиться только культурный, с сильной энергией поселенец, вооружённый знаниями, вооружённый самостоятельностью и настойчивостью. Положа руку на сердце, можем ли мы считать, что наши русские поселенцы именно таковы? К несчастью, к нашему глубокому несчастью, этого нет и нет.
В брошюрке, господа, которая написана недавно бывшим там лицом, посмотрите, что говорится о давно живущих там, на побережье Амура, казаках: "Земли много, край богатый, а живут тесно, в грязных хатах, плохо построенных, с дырявыми крышами, едят плохо, без огородов, не посажено никаких деревьев, нет домашней птицы, нет овощей; живут на реке, а рыбы достать нельзя".
Обратите внимание, господа, на то, что по соседству живут люди, давно привыкшие к климату и почве, приспособившиеся к условиям земледелия и ко всем явлениям края, живут более сильно и густо, и тогда вы поймёте, что наша колонизация в этом районе встретит непреодолимые, почти стихийные трудности".
Так быть или не быть?
Подводя итоги своего выступления, Савич вновь обращает внимание депутатов на внешние угрозы: "Стратегическое и политическое положение на Дальнем Востоке после войны несколько меняется, наши соседи употребляют значительные силы и средства на увеличение своих вооружений. Мы видим, что вооружается Китай, вооружается Япония, вооружаются Соединённые Штаты. Всё это создаст появление чрезвычайно сгущённой атмосферы на Дальнем Востоке, и к этому мы должны быть готовы. хотя бы для того, чтобы иметь возможность отстоять свой нейтралитет, если там произойдут какие-нибудь столкновения, и вместе с тем отвратить удар, который мог бы быть обращён на нас, от нас в сторону. Вот почему мы находим, что строить нужно немедленно".
Но либералов, как известно, голыми руками не возьмешь. Поэтому Шингарев хлопочет с трибуны о народе: "Я, господа, житель страны, представитель её населения, разве я могу так сказать: "Отложите всеобщее образование, рабочий вопрос, оборудование школ, оборудование дорог, оборудование портов, отложите всё и стройте Амурскую дорогу"?
Развейте энергию населения, дайте самоуправление, дайте школы, дайте силу и мощь, и вы получите богатое, сильное население, которое в состоянии будет вынести всё, которое вынесет в будущем и эту Амурскую железную порогу".
Выступление Шингарёва стало первой обстоятельной речью депутата, в которой идея строительства Амурской железной дороги была подвергнута существенной критике. Во многом оно предопределит характер дальнейшей дискуссии. 31 марта 1908 года в ходе обсуждения в Думе строительства Амурской железной дороги выступили представители разных фракций. Лейтмотивом критических замечаний стали аргументы о том, что Россия не могла пойти на столь существенные жертвы ради Приамурского края, так как это ставило под вопрос само существование целого государства. Однако проект строительства Амурской железной дороги был принят большинством голосов. Активное возведение магистрали все таки началось после выделения бюджетных средств и закончилось в 1914-м году торжественной смычкой восточного и западного участков на станции Облучье, то есть на территории нынешней ЕАО. А кто был тогда более прав — государственники или либералы — рассудила история.
Подготовлено по материалам книги "Избранные выступления депутатов Государственной Думы с 1906 года до наших дней" (16+)
