В звероводстве всегда существуют как взлеты, так и падения, считает генеральный директор единственного в Восточной Сибири звероводческого предприятия ЗАО "Большереченское". По его мнению, для восстановления российской экономики необходимо возродить все производство. О прошлом предприятия и о том, почему нет конкуренции среди звероводческих предприятий, бизнесмен рассказал в интервью ИА IrkutskMedia.
— Виктор Робертович, расскажите, когда вы пришли на предприятие?
— Предприятие существует с 1966 года. Первые работники появились здесь в 1967 году. Я же пришел в 1983-м. Работаю в хозяйстве уже более 30-ти лет. После окончания пушно-мехового техникума пришел работать зоотехником. Пять лет трудился в этой должности. Затем шесть лет был бригадиром кормоцеха. Далее стал главным зоотехником, а еще через три года – заместителем директора, с 2005-го – генеральным директором предприятия.
— Что было с "Большереченским" до того, как вы стали генеральным директором?
— До 1991 года звероводство было единственной отраслью сельского хозяйства, которая лидировала не только в СССР, но и в мире. До начала 90-х Россия производила около 16 млн шкурок. Столько никто не выращивал. Около 20% мирового производства пушнины было за Россией. Если брать, к примеру, 1985-1987 годы, то наше хозяйство производило 100-110 тысяч шкурок меховой норки, из них 30-35 тысяч стабильно шло на экспорт.
Если говорить про те времена, то, конечно, они были замечательные. Отмечалась высокая рентабельность – чуть ли не под 90%. Но все это до 1991 года. Я, конечно, не могу сказать, что в 90-е все мгновенно закончилось. Нет.
— Почему?
— Потому что до перестроечные времена у нас был план от государства, по которому мы все отдавали "наверх". Мы даже в душе немного обижались, мол, как это так? Работаем на меховом производстве, столько выращиваем, столько проходит через наши руки. Десятки тысяч каждый год. А это же еще и сортировка с переработкой. Ты каждую шкурку по несколько раз в руках держишь, проверяешь, а потом государству все отдал и ничего не можешь купить. После 1991 года планы отменили. Тогда мы считали, что находимся в раю. Но все, конечно же, быстро поменялось.
— Как дела обстоят сегодня?
— Общая тенденция следующая. В мире идет перепроизводство. Если потребность мирового рынка составляет порядка 60 млн шкурок, то за 2015 год произвели около 80 млн. То есть 20 млн – это перепроизводство. Но это в целом по миру. Что же касается России, то потребность рынка – 6-8 млн шкурок. Все звероводы нашей страны производят вместе только 2 млн. На сегодняшний день мы делаем только третью часть от потребности, но тем не менее продажи слабые. На складах еще осталось больше 30% товара с прошлого года. Но с ним ничего не происходит. Его можно хранить десятилетиями, так как это не продукт питания, который может испортиться. Для того чтобы бизнес процветал, надо продавать, реализовывать товар, нужно кормить животных, обеспечивать коллектив, уплачивать налоги и так далее. Сейчас ни о каком бизнесе речи быть не может. Реализации нет. Остро стоит вопрос сохранения коллектива, как удержаться в кризисное время. Нынешнюю экономическую ситуацию мы не сломим.
Много раз обсуждался вопрос чипирования, который мог бы и повлиять на наше положение. Мы, звероводы, думали, что это все-таки спасет наш рынок, позволит продавать качественную пушнину, но нет. Закон не так давно вступил в силу, пока я понял лишь одно: стало больше проблем у продавцов. На сегодняшний день кто-то из предпринимателей чипирует, завозит. Недалеко от точек, где продается чипированная продукция, находятся небольшие магазины, в которых реализуют товары без чипов. Они стоят намного меньше. Поскольку покупатель в основном голосует рублем, он приобретает продукцию, практически не обращая внимания на качество и долговечность.
Каждый должен заниматься своим делом. Если человек является звероводом, то он готовит качественную пушнину и дает переработчику хороший товар. В свою очередь, переработчик должен четко знать свои обязанности и делать все качественно. Затем он отдает продукт меховым ателье или фабрикам по пошиву. Итого четыре этапа: производство, переработка, пошив и торговля. Даже частично заменяя друг друга, мы все равно не находимся на высоком уровне.
В Китае все организовано по-другому. Если у нас, как правило, все эти четыре этапа находятся в разных компаниях, то там они объединяются. У них это считается выгодным бизнесом. Допустим, фабрика выращивает, тут же передает все на переработку. Раньше в России было много фабрик, сейчас их практически нет.
— В каком состоянии было предприятие, когда вы стали генеральным директором?
— В 2005 году у нас наблюдалась проблема с поголовьем. Была специфическая алеутская болезнь, характерная только для норок. Она появилась еще тогда, когда я еще работая главным технологом. Прекрасно понимал, что то поголовье даст слабый результат. В итоге я принял решение, что забиваем все поголовье и покупаем новых животных. Мы так и сделали. Завезли новое поголовье на следующий год и приступили к работе.
— Что происходило дальше с предприятием?
— Знаете, в звероводстве всегда есть взлеты и небольшие падения. Бывает, что от одного аукциона к другому цена немного повышается. До 2014 года у нас все было относительно ровно: не отмечалось каких-то резких скачков продаж или наоборот.
В том же году мы приняли участие в инвестиционном проекте от министерства сельского хозяйства области по разведению клеточного соболя. Мы все рассчитали, подготовили инвестпроект. Я его защитил, в течение пяти лет мы укрепили свою производственную базу. Все это было на условии софинансирования. Со стороны государства субсидировалось только приобретение техники, оборудования и животных. Нас субсидировали на закупку племенного поголовья соболя на 70%, норки – на 50%. Тогда начали активно развиваться.
— Как сейчас складывается ситуация на рынке пушнины?
— В настоящее время многие страны говорят, что они снизили производство. Мы же верим в то, что в 2017 году начнем продавать больше. Это касается мехового рынка не только Иркутской области, но и всей страны.
— Что с конкуренцией?
— Конкуренции среди звероводческих предприятий России нет. Потребность, как я уже отметил, составляет 6 млн шкурок. Осталось чуть более 30-ти звероводческих хозяйств. До 1991 года их насчитывалось около 500. Когда наша ассоциация представила данные о ситуации на рынке, многие были просто в шоке. Все думали, что меха – это дорого и прибыльно. Но большинство не понимает, что мы только выживаем.
— В чем состоит основная проблема вашего бизнеса?
— Большой проблемой остается реализация по оптимальным ценам. Рынок подрывает продукция из-за рубежа. Наш рынок так сформировался: мы все хотим ходить в качественных изделиях из норки, которые стоят мало. Но так не бывает.
— Как вы оцениваете экономику России?
— Здесь, на мой взгляд, все ясно. Полнейший кризис. Нет производства, нет ничего, нет возможности куда-то обратиться.
— Что необходимо сделать?
— Я считаю, что когда будет производство, тогда будет и бюджет. Невозможно вечно торговать. Что касается нашей сферы, то на сегодняшний день мы надеемся, что ситуация будет лучше. К примеру, скандинавские страны сократили поголовье.
Также в России необходимо уделить внимание естественному биологическому утилизатору. В других странах производители платят за то, что у них забирают отходы звероводческая компания для последующей утилизации на своем предприятии, например, в качестве прикорма зверькам. Животные получают хороший белок. А у нас все наоборот. Мы покупаем отходы у предприятий. Так не должно быть. Не надо придумывать что-то кардинально новое. Все уже есть. Нам стоит просто все связать и встроиться в эту цепочку.
— Как изменился покупатель?
— Клиент стал более требовательным. И это отмечается не только в нашей области. Также идет борьба за качество. Ты должен дать потребителю хороший продукт. Есть такие покупатели, которым шуба на длительный период не нужна, поэтому они покупают по низким ценам. Населению, я считаю, нужно отдавать большие деньги, но за качественный товар.
Мы начали свое производство практически с одной норки – темно-коричневой. Завезли мы ее в 2007 году. Сейчас у нас 12 пород. Зачем столько? Рынок диктует свои условия. Женщины говорят, что хотят белую или коротковолосую шубы. Пожалуйста, берите. Мы летим в другие страны, покупаем там зверей за бешеные деньги, везем сюда и делаем все для клиента.
— Какие у предприятия дальнейшие планы?
— Поскольку сегодня продажи слабенькие, мы немного затаились. Сейчас установка – заниматься селекционно-племенной работой. Необходимо выбрать самых лучших зверей. Мы постоянно занимаемся скрещиванием, завозим новые породы. Работаем именно над этим. Сейчас мы не ориентируемся на объемы, а делаем акцент на качество продукции и потребности рынка.
— Какой совет можете дать предпринимателям?
— Верить в светлое будущее, оно все равно настанет. Без веры жить нельзя (смеется).