В эксклюзивном интервью с руководителем Следственного Управления Следственного комитета РФ по Иркутской области Анатолием Викторовичем Ситниковым мы вновь обсудили острые вопросы, которые в наших предыдущих беседах не поднимались. Каждый разговор с главой регионального СК затрагивает самые актуальные и тревожащие темы для общества. Поговорили о соприкосновении следователей с политикой и возможности влияния на следователей со стороны общественно-политических структур. Обсудили результаты борьбы с преступностью и обеспечении правопорядка в Иркутской области. А ещё про общественный терроризм и его последствия для всех участников таких дел, неутихающие страсти вокруг энергетической сферы, злободневная тема миграционной политики, а также вызовы для следственных органов — в беседе корр.ИА IrkutskMedia с Анатолием Ситниковым.
— Анатолий Викторович, на прошлой нашей встрече мы уделили много внимания уголовным делам в отношении чиновников и особенно глав муниципалитетов. Сейчас ситуация остаётся прежней. Можно сказать: ни дня без коррупции или взятки. Какое количество дел в отношении региональных и муниципальных чиновников находится в разработке следователей сейчас? Возможно, в ближайшее время будут опубличены какие-то из них?
— Сразу хочу отметить, что мы не завод по производству уголовных дел и не фабрика — у нас нет планового производства. Следователь в любом случае работает исходя из поступающей информации. Существуют определенные процедуры, прежде всего связанные с оперативно-розыскной деятельностью. В большой степени мы являемся скорее "заказчиками" работы оперативных служб, но, тем не менее, первичен запрос общества, и у нас, как у одного из общественных механизмов, есть потребность в том, чтобы этот запрос удовлетворять и реагировать на него. Мы обозначаем, что хотим расследовать эти преступления, нас ничего не связывает и не сдерживает, у нас есть чувство долга.
Если говорить о преступлениях, с начала текущего года у нас выявлено порядка 120 эпизодов взяточничества. Мы говорим обо всех случаях, но в любом случае субъектом подкупа является только должностное лицо. Это взятки, получаемые и в системе здравоохранения, и в системе образования, и в лесной отрасли, и на дорогах, и в правоохранительном механизме.
Анатолий Ситников: Слепая вера в безнаказанность и вседозволенность — ловушка для злодеев В большом интервью глава регионального Следкома раскрыл самые проблемные направления, по которым работает ведомство
Другими словами, у нас нет задачи и цели отработать именно по муниципальным чиновникам. Есть материалы, предоставленные нам службами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность — МВД и ФСБ, есть адекватная процессуальная оценка полученных материалов и информации с нашей стороны с наличием заинтересованности в том, чтобы эти материалы были качественные, чтобы их можно было успешно реализовать, возбудить уголовное дело, подтвердить доказательную базу и довести дело до суда.
С другой стороны, взятки — это не главная часть коррупционного механизма. Может быть, они — наиболее яркий пример из самых общественно-опасных, который наиболее криминализован и сопровождается бóльшими мерами наказания. И это достаточно большой блок. Когда мы говорим о коррупции, о хищении, то имеем ввиду и мошенничество находящимися на должностях людьми, и присвоение, и иные формы прямого хищения или формы злоупотребления, превышения своих полномочий с целью предоставления преимуществ кому-либо и получения выгоды вопреки закону.
Это многогранное явление, просто оно наиболее красочное, может, наиболее медийное. Разложенные по столу купюры, руки в наручниках — это "красочно" и привлекает внимание.
— Обычными жителями, общественностью борьба с коррупцией, на мой взгляд, воспринимается именно как одна из задач по зачистке. Ее можно назвать каким-то другим более эвфемистичным, более благозвучным словом, но суть в том, что идет устранение неблагонадёжных, коррумпированных элементов из органов власти. Ведь ещё три-четыре года назад такого объема дел не было.
— Навряд ли этого было меньше. Скорее всего, совпал запрос системы на самоочищение, и к тому же в одной точке в одно время сошлись люди и процессы, для которых "зачистка" является главной задачей без тени, набрасываемой любыми другими сторонними событиями. Другими словами, есть работа, ее нужно делать. Мы же не придумываем коррупцию — этим занимаются люди, которые ее устроили. Задачей всей правоохранительной системы является эту коррупцию выделить, выдернуть и представить на рассмотрение суда.
Кабинет руководителя СУ СКР по Иркутской области. Юлия Ушакова, ИА IrkutskMedia
— Какие-то запросы на опубличивание, на факт коррупции исходят от жителей или это остаётся прицельной работой всех силовых и правоохранительных служб?
— Если мы говорим о взятках, то, безусловно, источники — работа оперативных служб. Для того, чтобы понять, где и как, за счёт чего произошла передача предмета взятки, требуется гораздо более глубокое проникновение, чем просто "побежать по улице и пресечь" или заснять на камеру. Пробежавшись по улице, ты увидишь бардак, непорядок, требующий внимания со стороны государственной машины, причём достаточно большой вариативности госорганов, которые могут на этот бардак отреагировать и начать на него влиять.
Достаточно неоднозначно лицо, виновное в возникновении конкретного бардака, возмущающего, например, какого-то подписчика, неравнодушного гражданина, бегущего с телефоном и, скорее, выкладывающего все в телеграмм-канал (18+), чтобы успеть первым. Такой домашний репортер. Но для грамотного решения задачи необходимо профессионально сформулировать фабулу. Когда? Сколько? За что? На эти вопросы нужно ответить следователю в ходе расследования, ответ на каждый из них должен быть подкреплен достаточно серьезным образом и несколько раз перепроверен.
К примеру, недавно прозвучал приговор в отношении руководителя департамента министерства имущественных отношений, получавшего взятки от коммерсантов за приобретение квартир для детей-сирот. Оценивая ситуацию, анализируя обстановку, можно было увидеть, что на систематической основе одни и те же коммерсанты являются продавцами квартир для Минимущества. Но для того, чтобы доказать факт взяток, необходимо было достаточно серьезно, обратив внимание на возможные источники коррупции, провалиться в глубину этих взаимоотношений, отработать, проверить, перепроверить, подтвердить, обозначить возможные узловые точки, и лишь потом приступать к привлечению к ответственности причастных.
Поэтому от подозрений до обвинений существует очень большой временной промежуток и, безусловно, значительные трудозатраты.
— Фигуранты дел на допросах оценивают последствия, понимают ли, что подобные случаи всегда выходят на свет?
— Конечно. Вопросы, связанные с превенцией общей и частной, никуда не уходят. Решаясь совершить преступление, люди так или иначе смотрят на неблагоприятные последствия для уже ступивших на скользкую дорожку коллег. Кто-то в итоге все равно продолжает вести темные дела, но мы рассчитываем, что бóльшая часть отказывается от соблазна преступить закон. Либо увеличивают свои "расценки", что тоже в какой-то степени сокращает такую доступность коррупционного поражения.
Да и просто-напросто для того, чтобы вновь пришедшему на эту должность человеку выстроить под себя новые механизмы в части заинтересованности коррупцией, требуется временной промежуток, в период которого этот маленький локальный участок можно считать условно-здоровым, а расползется ли антиопухоль на все остальное — это уже следующий вопрос.
— На днях сообщили об уголовном деле в отношении энергетической компании по неподключению к электросетям жителей Иркутского района. Еще в прошлом году мы разговаривали с мэром Иркутского района, который буквально кричал, что четыре тысячи домов не подключены к электросетям. И запросов на этот счет от жителей области поступает очень много. Много проблем и про временное подключение к сетям. Насколько недоизучена следственными органами с точки зрения прозрачности энергетическая сфера региона?
— Требуется серьезное внимание. Достаточно представительно, с моей точки зрения, мы собирались на нашей площадке — 10 июля я проводил личный прием людей из числа заявителей -представителей семей, которые гораздо больше установленного нормативами полугода ждут подключения к сетям с одной стороны, а с другой стороны присутствовали представители энергетических компаний, упомянутый вами глава муниципалитета, представители правительства области.
И, к моему глубокому сожалению, я не услышал от людей, находящихся на фронте взаимоотношений с гражданами, именно от энергосетевой компании, желания помочь людям и сформулировать пути к выходу из кризиса.
Красочно, живописно описывается, как все вокруг виноваты в сложившейся ситуации. Но как только речь заходит о конкретике, о том, что энергетические компании и существуют для того, чтобы таких ситуаций не было, и все сложности ими анализируются и прогнозируются, выдвигается позиция "эти сложности объективны, они мне мешают, я ничего делать не буду."
В большей степени, складывается ощущение, что все энергопользователи являются в определенной степени заложниками желания либо нежелания предпринимать что-либо со стороны коммерческой компании, получившей наследство, в том числе и активы, ранее находящиеся в государственной собственности. Взяв на себя важную социальную функцию, организация не выполняет ее до конца.
Отсутствие желания выстроить диалог с людьми, отсутствие явно намеренной декларации: "Сначала вы решите все мои проблемы, а потом я подумаю, буду ли я помогать людям" — это уже перешло ту грань, за которой такое поведение и такая реакция заслуживают уголовной правовой оценки, что и вылилось в конечном итоге в решение, которое мы озвучили на прошлой неделе.
Безусловно, тема не решается щелчком пальца, она неоднозначна и весьма многогранна. В этом направлении существует масса вопросов и проблем, в том числе та грань, которую для Российской Федерации обозначил на прошлой неделе президент Владимир Путин, и для Иркутской области это в первую очередь важно и значимо.
Те же самые люди, у которых избиратели и граждане жалуются на отсутствие необходимых мощностей, эти же самые мощности руками своих родственников пускают на извлечение прибыли. Как это соотносится с правовыми нормами? Мы, безусловно, дадим этому оценку.
Как это соотносится с нормами морали, с нормами общественного консенсуса — здесь уже пускай дают ответ избиратели.
Анатолий Ситников. Юлия Ушакова, ИА IrkutskMedia
Мы не ставим перед собой цель побороть майнинг. Мы обозначаем, что должен быть баланс интересов, и хотим донести до участников процессов, связанных с энергетикой, что при соблюдении интересов всех сторон интересы граждан должны быть в абсолютном приоритете. Как трактует эти положения Конституция Российской Федерации? Подключите людей, а затем разбирайтесь со всеми остальными вопросами. Выполните все гарантии, которые вы дали по законодательству абонентам, а дальше уже смотрите, какие вам нужны дополнительные усилия для того, чтобы соблюсти все остальные условия своей деятельности..
Сначала люди, потом все остальное.
— Крупная энергетическая компания региона публикует ежегодные отчеты о полученных доходах с потребителей с учетом "перекрестки" и той инвестиционной составляющей, закладывающейся в тариф. Именно последний пункт связан с модернизацией сетей и установкой новых трансформаторных подстанций. Детали, на что идут средства инвестсоставляющей, найти непросто или даже невозможно. Эта информация закрыта. Возникает вопрос — следственные органы могут проанализировать траты энергетической компании? Увидеть перечень направлений затрат?
— Это одна из задач, которую мы перед собой ставим, понимая многовекторность проблемы.
Но один из векторов — это, безусловно, неконтролируемая хаотичная застройка, внешне малоуправляемая. Мы предполагаем, необходимость исследовать и понять механизмы или рычаги, которыми эта система управляется. Наша задача — понять, кто является инициатором, исполнителем, бенефициаром этих вопросов, связанных с массовым выделением земельных участков, с их застройкой.
— Вы говорите, что работать с майнингом и с добычей криптовалют нужно, потому что сфера набирает обороты. Явно она "не сдулась", как прогнозировали. Сложно ли следователям, погружаясь в тему энергобаланса и энергобезопасности региона, работать и изучать документацию, когда майнинга на законодательном уровне нет, нет правового поля, это не регулируется?
— Несомненно. Отсутствие чёткого, понятного, платформенного правового регулирования системы ставит достаточно серьёзные вопросы, проблемы и задачи. В соответствующих пабликах мы уже отловили определённую критическую, язвительную реакцию на те процессы, которые мы запустили активно на прошлой неделе.
"Ну как вы там можете говорить о том, что кто-то недоплатил энергоснабжающей организации, и поэтому он..." Да, это одна из публикаций, попавшихся мне на глаза. Мы все-таки понимаем, что и это тоже поле дискуссионное и непроработанное в отсутствие внятных правовых ориентиров. Но мы точно так же не можем оставаться в стороне без реакции, когда понимаем, что на особо энергетически уязвимых направлениях региона, в частности, Александровского тракта, Хомутова, Урика, люди, живо погруженные в проблематику, продолжают потреблять дополнительные мощности, в то время как именно оттуда идет вал обращений граждан на нехватку мощностей.
— Можно сказать, пытаетесь найти хвост, чтобы понять, где голова?
— Да, очень хорошее сравнение. Оставаться в стороне мы не считаем вправе, и пускай наши действия, возможно, будут в последующем подвергнуты определенной ревизии или критике, но все-таки мы в данном случае стараемся действовать в интересах людей. Если для этого необходимо ограничить чьи-то коммерческие интересы, мы считаем, что так сделать правильно. Хотя бы тем инструментарием, которым законодательно наделены к настоящему моменту. Наделят другим, более тонким инструментарием — мы с удовольствием будем понимать, в какой правовой среде мы находимся и какие правила в данном случае определены.
Но когда страдают люди, мне кажется, любые инструменты достаточны и правильны для того, чтобы их использовать для защиты граждан.
— История со стадионом "Пионер" тянется давно и до сих пор не закончена. Насколько следователи находятся в контексте этой проблемы или пока просто наблюдают за происходящим?
— В определенной степени мы тоже с интересом наблюдаем за развитием судебного процесса, инициированного прокуратурой. Напоминаю, что длительное время прокуратура находилась на позиции соблюдения законно принятых решений, связанных с участком местности, который принято называть стадионом "Пионер". Будет судебная точка, будет повод для того, чтобы вернуться и переоценить уже собранные сведения — мы это сделаем. Усложняют работу следователей общественники. Все взрослые люди понимают, что разные личности с разными финансами пытаются эту тему подогреть. И зарабатывают на ней очень хорошо именно те, кто крутится вокруг.
— Подобных дел в общественном пространстве очень много, и в них, как правило, всегда присутствует политика. И эта политика затрагивает и следственные органы — они вынуждены реагировать, становясь невольными участниками процесса. Сказывается ли это на работоспособности комитета и не отрывает ли от более важных дел? Насколько чревато следователям быть вовлечёнными в подобные процессы?
— Во-первых, ни одно обращение не должно остаться без реакции, без ответа. Обращение, указывающее на какие-то серьёзные значимые нарушения, представляющие развитие какой-то ситуации в интересах большого количества людей, абсолютно точно не может оставаться без внимания следственных органов. Это один из основных приоритетов и постулатов нашей профессии. Запросы граждан — один из важнейших источников получения информации о том, где и в каком направлении стоит поработать.
Мы очень часто оказываемся на острие. В силу политики ведомства мы реагируем и на организованные выступления, своего рода флешмобы. Можно ли назвать массовые жалобы граждан, проживающих в Хомутове на отсутствие у них электроэнергии, общественным активизмом? Наверное, можно. Можно ли к этому же отнести ситуацию вокруг земельного участка, обозначаемого как стадион "Пионер"? Можно. Можно ли обозначить так ситуацию вокруг конфликта жителей и застройщиков на территории. Хрустального парка? Можно. Похожие примеры — обращения жителей Усть-Кута и Нижнеудинска на некачественное теплоснабжение в отопительный период, на завышенные счета — это флешмоб или это крик о помощи?
Вопрос в том, где за активизмом скрывается искреннее желание помочь, а где — желание нажиться на ситуации и использовать следственные органы в качестве инструмента достижения собственных целей, не имеющих ничего общего с общественным интересом.
Поэтому, следствие сначала вникает и буквально проваливается в ситуацию, а уже потом реагирует предоставленными законными полномочиями, чтобы в ней разобраться. Но для того, чтобы не стать инструментом в чьих-то руках, всегда должен присутствовать здравый смысл. Необходимо оставаться профессионалом и оценивать ситуацию объективно, беспристрастно и руководствоваться не эмоциями, а законом. На работу в Следственный комитет люди приходят осознанно.
— Попадание в политическую струю, которая генерируется этими "актерами", находящимися на территории и подгревающими эту тему, для следователей — нормальная практика?
— Вполне. Например, на днях было возбуждено уголовное дело в отношении главы Баяндаевского района. Понимаем ли мы, что это кем-то может быть признано политической акцией либо политическим действием? Несомненно. С другой стороны, в распоряжении следователей имеются материалы, указывающие на то, что конкретное должностное лицо действует в нарушение установленных регламентов, принимает на работу человека, который не будет трудовые обязанности выполнять, и выплачивает ему на систематической основе заработную плату, причиняя ущерб бюджету. Где здесь политика?
Здесь нет политики. Вот до той поры, пока отдельными, подчеркну, отдельными должностными лицами политика расценивается как способ достижения собственных корыстных интересов, защита от уголовного преследования осуществляется путем манипуляции с политическими лозунгами и тезисами. Кто громче всего кричит о том, кто прав? Тот, кто не прав. Народ уже давно эту мудрость выявил — ничего нового не происходит.
Чем более понятно и просто выявлено коррупционное преступление, совершенное отдельными представителями государственной и муниципальной власти, тем больше соблазн определить это как результат какого-то политического заказа, интриг, потому что, собственно говоря, по существу спорить не о чем. Если человек не работал, но ты ему платил деньги, что ты возразишь по существу? Безусловно, этому будут пытаться придать некую политическую окраску вследствие работы по какому-то заказу. Но это оценки, а факты есть в материалах уголовного дела.
В продолжение истории с правозащитниками, которые выходят на эту тропу, оказываются в центре внимания и вроде бы выполняют хорошие функции в интересах обычных людей. Если говорить о недавнем задержании Владимира Друзя, таких общественников хватает на всех направлениях. Где-то экологические, где-то общественные, где-то коммунально-экономические сферы.
Такие люди формируют попытку дискредитации самого понятия активизма, подвижничества, неравнодушия. Оно нивелируется тем, что в определенной части этого движения стоят конкретные люди, готовые монетизировать свое подвижничество, свой активизм в конкретные денежные эквиваленты.
— Есть ли в работе у следователей случаи, как с Владимиром Друзем?
— В области подобные примеры есть, а это значит, что рано или поздно придет и их черед. Нам не хочется выступать инструментом в чьих-то руках. Мы готовы и должны реагировать на общественный запрос. Безусловно, темы, вокруг которых подозреваемый руководитель общественной организации выстраивал свой бизнес, отчасти имеют под собой определенный здравый смысл и потенциал, достойный внимательного разбирательства и, может быть, даже приведения к нормам закона в сложившихся обстоятельствах. И, соответственно, на аналогичные активизмы уже начинаешь изначально приглядываться — не является ли это какой-то спланированной акцией.
— Перейдём от локальных региональных тем на ещё более серьезные. Миграционная обстановка в стране и регионах кардинально не меняется даже на фоне трагедий и резонансных случаев. Часто можно встретить в публичном пространстве примеры неуважительного отношения со стороны мигрантов к культуре, социуму, возбуждаются и уголовные дела, связанные с экстремизмом, изнасилованиями и нападениями, в том числе на несовершеннолетних. Как бы вы охарактеризовали эту проблему? Имеет ли она перспективу к снижению и за счёт чего?
— Эта проблема представляет национальную угрозу для России, для российского общества, для русской идентичности. Даже в таком смысложизненном вопросе этот вопрос шире, чем правоохрана и экономика, это, с моей точки зрения, в виде тех форм, которые она принимала, угроза именно цивилизационного характера.
Соответственно, меры противодействия должны быть достаточной степени чрезвычайными и неординарными, нестандартными, нешаблонными.
Мы не можем с этими процессами разбираться так же, как с процессами обучения. Это не воспитание пионеров. Это реальное противостояние. Если вспомним Гумилёва — это пример пассионарной цивилизации. И это не пустые слова.
На примере статистики 2024 года — за последние 4 года, когда у нас кривая прибывших на территорию области иностранных граждан (будь то под видом бывших соотечественников либо рабочей силы) пошла вниз, сразу же кривая преступности пропорционально опустилась. Ничего не нужно выдумывать и изобретать. 2022 год — больше трудовых мигрантов прибыло в регион, больше совершено преступлений. 2023 год — еще больше иностранных граждан и рост преступлений соответственен.
Все-таки ситуацию в Иркутской области я бы очень осторожно назвал оптимистичной в связи с тем, что за последние полтора года три организованные группы с участием иностранных граждан и с привлечением ответственных должностных лиц были выявлены, деятельность их пресечена.
— Вы имеете ввиду прием экзаменов и выдачу документов для трудовых мигрантов?
— Там несколько направлений в совокупности. Первую организованную группу с участием ГУ МВД мы разоблачили в начале 2023 года, дошли до замначальника Управления, в начале этого года мы возбудили уголовное дело по еще одной ОПГ, тоже с участием начальника еще одного отдела Управления по вопросам миграции регионального главка МВД. И месяца три назад мы реализовали оперативные наработки по деятельности конторы, занимающиеся приемом экзаменов.
Все они связаны с выдачей документов, с легализацией. Прибытия, нахождения на территории области иностранных граждан. Один из случае абсолютно абсурдный: экзамен на знание русского языка успешно был принят у глухонемого уроженца Таджикистана. Больше и говорить ничего не нужно.
Как только мы отсекаем каналы поступления нелегалов или просто людей, не понимающих цель своего визита и нахождения на территории страны, отсекаем источники получения материального благополучия, уменьшается количество прибывающих. А дальше чисто арифметика: меньше заезжают — меньше совершают преступлений. Все остальные вопросы связанные с адаптацией, интеграцией и их экономической целесообразностью, безусловно, находятся за рамками ведомственной оценки, но требуют внимания, реакции, это в том числе и предложения, которые внес председатель СК Александр Бастрыкин на рассмотрение Государственной Думы.
Анатолий Ситников. Юлия Ушакова, ИА IrkutskMedia
Депутаты консолидировали из них ряд вопросов, которые мы точно так же проговаривали в своих документах, отчетах, докладных. Наши позиции совпадают с позицией нашего Центрального ведомства, и по отдельным узким направлениям, связанным с регулированием процесса заезда на нашу территорию иностранцев под видом рабочих.
— Как профилактировать эту проблему среди прибывающих в нашу страну? Во всех сферах экономики полностью заменить трудовых мигрантов мы не сможем. Нет в регионе и такого объема подготовки кадров, желания среди местного населения.
— А у меня вопрос другой: почему в качестве страны пребывания мы рассматриваем исключительно Республики Средней Азии? Почему не приезжают люди с другим культурным кодом?
— В некоторых случаях происходят очень жесткие и жуткие случаи. Особенно в плане преступлений против половой неприкосновенности.
— Безусловно, в Иркутской области и без них тяжелая обстановка. Случай с ротвейлером в Тайшете или поджога жены и детей в целях воспитания. Такого хватает и без иностранных граждан. Мы поднимаем этот вопрос на площадке правительства. Да, власти считают экономику процесса — сколько нам необходимо понести трудозатрат, какие вопросы, связанные с привлечением трудовой силы, решаются за счет мигрантов. А если просчитать дальше экономику? Сколько приехало женщин, детей, иностранных рабочих, какие затраты несет государство на выплату пособий, затраты на социальную сферу (школы, больницы), какая дополнительная нагрузка в деньгах накладывается на ту же самую экономику, пускай и на блок социальной обеспеченности, уже в противовес индустриализации?
В чем-то безусловно есть бонус, но все ли плюсы и минусы этого процесса просчитаны даже экономически, не говоря уже о каких-то неподдающихся рублевому эквиваленту вещах. Вопросы общественного характера, правопорядка и каких-то угроз и рисков, лежащие за пределами экономики, рано или поздно всё равно приводят к экономическому аспекту.
И когда эти экономические минусы объединятся, не окажемся ли мы в глубокой яме, в том числе и по тем деньгам, которые сейчас, казалось бы, зарабатываем. Поэтому экономика экономике рознь, а последствия видны и усиливаются во многих городах уже сейчас.
— Хочется закончить нашу беседу на положительной ноте. 25 июля — замечательный профессиональный праздник для всех следователей Российской Федерации и прежде всего для следователей Следственного комитета. Озвученные в рамках этого интервью проблемы наводят на мысль о важной роли следователя в большинстве процессов — и политических, и экономических, и общественных. Что бы вы пожелали своим коллегам в работе?
— Всё-таки основные качества, которые следователь должен продолжать в себе культивировать, связаны с объективностью, беспристрастностью, профессиональной отстранённостью от проблемы. Желаю сохранять здоровый профессиональный цинизм при наличии нашей главной профессиональной черты — неравнодушия. К обращению, к боли, к заявлению, к проблемам людей, к процессам, происходящим в рамках уголовного процесса. Неравнодушие даже к тому, чтобы перевести язык с русского юридического на русский обыденный.
Неравнодушие и к правам подозреваемого, и к позиции защиты. При этом продолжать сохранять в себе активность, не капсулируясь в какую-то скорлупу твердого знания и руководствуясь исключительно законом. Сохраняя холодную голову, продолжать оставаться живым, открытым к диалогу, к восприятию нового и к трансляции собственной позиции, собственного мнения, собственного знания.
Анатолий Ситников. Юлия Ушакова, ИА IrkutskMedia
