В начале XIX века Иркутск был не только местом, где пересекались торговые пути из стран юго-восточной Азии и европейской России, но и территорией культурного симбиоза. Кроме товаров в городе происходило столкновение культурных традиций: законсервировавшихся старорусских, новых веяний из Европы, а также азиатской культуры. Как жили и развлекались иркутяне в начале XIX века — в новом материале ИА IrkutskMedia
Город Иркутск в первой половине XIX века хоть и являлся губернским центром, но в действительности уровень культуры, образования был еще на очень низком уровне. Жители города, согласно описаниям летописцев, были набожными, соблюдали многие традиции, которые на Западе (за Уралом) уже были забыты. Социальное расслоение по финансовому и статусному положению так же накладывало свой отпечаток на быт иркутян.
Первые "сибиряки" еще с XVII века вступили в культурный обмен с местными народами, что стало отражаться на речи, внешнем облике, одежде и других атрибутах жизни, в котором широко присутствовали предметы и традиции восточноазиатской культуры. Так, в воспоминаниях Е.А. Авдеевой представлен облик иркутянина начала XIX века:
"Жители Иркутска почти все бреют бороду и стригут волосы, не носят русских кафтанов, и даже черный народ носит летом халаты, а зимою тулупы, крытые китайкою или нанкою; летом круглые шляпы и картузы, а зимою шапки и меховые картузы. Отличительный наряд женщин низших сословий— покрывало, которое они называют накидкою. Прежде все купчихи носили юбки и кофты, а на головах платки. Ныне все молодые женщины, купчихи, одеваются точно так же, как и в столице. В богатых купеческих домах женщины с давних времен подражали столичным модам, и нигде более, я думаю, не сохранились наряды прабабушек..."
Обращает на себя внимание широкое использование "китайки" — шелковой и хлопчатобумажной ткани преимущественно китайского производства. Китайкой покрывали теплую зимнюю одежду и головные уборы, из нее же изготавливали пояса и кошельки.
В начале XIX века жизнь в Иркутске постепенно начинает преображаться, из города тихого и исключительно семейного, где не было мест для развлечений, за исключением трактира, постепенно появляется своя культура досуга для самых разных слоев населения. Первой стала трансформироваться культурно-досуговая деятельность в среде иркутских чиновников. Иркутские губернаторы, назначаемые из Петербурга, привозили с собой целый штат помощников, которые отличались от иркутских чиновников.
И. Т. Калашников. Фото: Из открытых источников
Из записок иркутского жителя Ивана Тимофеевича Калашникова этот образ представляется следующим образом:
"Чиновники иркутские были большей частью люди бедные и безответственные, загнанные, невольные орудия самовластия. Каждый жил кое-как своим домишком, своим хозяйством и искал удовольствия только в своем семействе. Бывали и исключения, но весьма немногие. Это продолжалось до приезда Трескина, когда явился в чиновничьем мире новый элемент: земские.
Под этим словом разумелись исправники и заседатели земских судов. Они начали вести жизнь роскошную, ввели сильную картежную игру и шампанское, до того мало известное Иркутску. Надобно заметить, что земские были почти все приезжие, учившиеся в университетах, люди цивилизованные".
Иркутский губернатор Николай Иванович Трескин оставил о себе очень недобрые воспоминания среди жителей города. В первую очередь они связаны с попытками выровнять улицы города путем сноса выступающих домов и построек, за пределы "красной линии". Постепенно стал меняться досуг его чиновничьего окружения, неудивительно, что приезжие смотрели свысока на уроженцев Иркутска, не привыкших к европейской светской культуре.
Иркутск в плане светских развлечений не имел крепких традиций, местом сосредоточения всей светской жизни был дом Иркутского губернатора, где устраивались вечера и балы. В среде иркутского купечества в начале века образованных людей было достаточно мало, женское образование, за исключением домашнего, практически отсутствовало.
Балы при Н.И. Трескине имели в себе много оригинального. В доме губернатора они давались раз в год, в именины его супруги, 21-го января. К этому дню съезжались в Иркутск чиновники почти со всей губернии, а также собирались бурятские тайши. Традиционно бал открывался польским танцем, где пели и казацкие певчие, обыкновенно: "Гром победы раздавайся", или "Польскими летит странами", после польских начинались экосезы, матрадуры, вальсы и кадрили.
Танцевали молодые чиновники, преимущественно земские, молодые чиновницы, дочери чиновников и купцов. Вопреки традиции немецких вальсов, здесь преобладали традиционные русские танцы с элементами театрализованного представления. Юноша в образе некоего Ивана, ссыльного из цыган, и служанки губернатора Софьи. Ванька и Сонька, как их тогда без церемонии называли, танцевали казачка и русскую.
На роль Ивана подбирался мужчина среднего роста, хорошо сложенный и довольно красивый, который во всех движениях показывал цыганскую удаль. Сонька также была весьма недурна собою и танцевала с большой энергией. Вообще в пляске их было много дикого, но это и вызывало восторг у местной публики.
Случалось, что среди бала вдруг раздавалось удалое пение полицейского хора, состоящего из полицейских солдат и ссыльных под управлением городничего Карташева, мастера и охотника петь. Полицейский хор пел весьма складно и живо.
Бал оканчивался не котильоном, не мазуркой, а некоей восьмёркой — природным иркутским танцем, вроде деревенских хороводов. Восьмерка в виде заключительного элемента бала просуществовала вплоть до приезда в Иркутск генерал-губернатора М. М. Сперанского. Этот элемент народного танца сохранялся в Иркутске на окраинах города, в солдатских улицах и исполнялся только на "капустках".
Капустником назывался сбор девиц и женщин для рубки капусты общими силами, это было в обыкновении в домах и богатых, и бедных, и чиновнических, и купеческих, — словом у всех жителей Иркутска. Старушки обрубали кочерыжки, а девушки и молоденькие женщины рубили капусту, напевая разные песни. По окончании рубки всех гостей угощали обедом, чаем и потом начиналась пляска.
Фортепианная игра в Иркутске почти была неизвестна. Едва ли в трех или четырех домах было фортепиано, зато широко использовались гусли. Фортепианного учителя не было, кроме одного, также ссыльного, игравшего довольно плохо разные танцы.
Следует отметить, что городские удовольствия иркутских жителей были весьма незатейливы и немногосложны. Некоторыми одинаково пользовались как богачи, так и бедные. Таковы были, например, вертепы. Это были передвижные кукольные театры, украшенные разноцветными бумагами, обычно в два яруса.
Вертеп. Фото: Из открытых источников
Между ярусами находилось пустое пространство размером, позволявшим просунуть туда руку для вывода кукол, утвержденных на палочке. Содержание представляемых пьес было духовное. В верхнем ярусе представляли поклонение пастырей и волхвов при рождестве Иисуса Христа, бегство в Египет, крещение, представляли избиение младенцев, смерть Ирода, похищение души его злым духом в ад, представленный в виде змеиной головы, наконец, погребение тела Ирода, потом пляска Иродиады, его дочери.
Представление сопровождалось пением хора. После вертепа представляли иногда нечто вроде водевилей. В особенной моде было представление польского шляхты (дворянина) и его слуги. Смысл этой драмы состоял в том, что плут и наглец слуга издевался над глупым и тщеславным помещиком. Это насмешливое направление показывает, что эта постановка была привезена из Польши и Украины.
На иркутском театре играли комедии, драмы (большей частью Коцебу), водевили, а иногда и волшебные оперы. Нередко происходили курьезные случаи. Однажды в какой-то волшебной опере гению полагалось спуститься с неба, он начал спускаться на облаках, вдруг веревка оборвалась, и бедный гений свалился на сцену, едва не покалечившись.
Хоть в Иркутске театр был и любительский, но он был настоящим развлечением в единообразной иркутской жизни. Наконец и его не стало, и только полуразрушенный дом напоминал о былых развлечениях, пока не явилась "гущинская команда" и не разрушила и это строение.
Публичный театр не работал во все время правления Н.И. Трескина, за исключением только трех частных спектакля в 1816 году. Спектакли составляли удовольствие для высших сословий города, поскольку парадные увеселения и пиршества в Иркутске происходили крайне редко, за исключением известия о взятии Парижа. Это сообщение, полученное в Петербурге 8 апреля, пришло в Иркутск лишь в середине июля 1914 года.
Тогда праздник начался церковным парадом. Шествие открыли пять или шесть десятков человек инвалидной команды (военнослужащие вследствие болезни или ранений не способные нести полевую службу), увенчанных за неимением лавров, березовыми ветвями, потом шли казаки. Особый колорит придавало подразделение трубачей, которые были наспех сформированы, они производили на трубах невыносимый визг и вой. Затем шел гарнизонный полк и в заключение четыре пушки гарнизонной артиллерии. Словом, была двинута вся военная сила Иркутска.
По окончании молебствия производилась пальба из ружей и пушек. Несмотря на свою оригинальность, парад все-таки произвел большой эффект, потому что сердца зрителей были наполнены радостью свершившегося события.
После парада высшее общество было приглашено на обед и бал к губернатору Н.И. Трескину, а для народа было выставлено вино. В продолжение попойки много совершилось смешных сцен и немногие из пирующих пришли домой без синяков и разбитых носов.
Конечно такие сцены были не частым явлением, за исключением питейных заведений. Вообще, своя особая, патриархальная культура отмечать праздники существовала в Иркутске, как среди обычного, так и зажиточного населения, на что накладывался привычный образ жизни.
В обычные дни, все вставали до рассвета, пили чай, мужчины зимой просыпались с рассветом, если семейство было большое. После этого в купеческих семействах одни оставались дома, а другие шли в гостиный двор, но прежде завтракали, потому что редко приходили зимой обедать, а если и приходили, то поздно.
Обед, когда было много дел, был в два часа дня, а после обеда "опять занимались всякий своим делом, часа в четыре пили чай, а часов в восемь или девять ужинали. После ужина женщины и особливо девицы сидели и шили. Где в семействе было несколько девиц и женщин, там все сами шили белье, платья и разные домашние мелочи. Девицы занимались и другим рукоделием: вышивали шелками, золотом, фольгой, в тамбур и гладью, вышивали разными узорами полотенца, но главным занятием было хозяйство. В больших семействах, ходили поочередно работать на кухню, но в праздники или именины там заботились все. Каждое воскресенье ходили к заутрене и к обедне в церковь".
Обед в праздники был рано, после обеда старики отдыхали, а люди молодые ехали кататься или шли в гости. В угощении того времени были свои особенности в Иркутске. В какой час дня ни зашли бы вы в гости, утром, в полдень или вечером — вас обязательно угостят чаем. Кофе употреблялось только в богатых домах.
Пить чай досыта считалось невежеством, пожилые люди говорили, что гости должны пить одну чашку, три чашки пьют родственники или близкие знакомые, а две — лакеи. Подаваемые сладости брали, но есть их также считалось неучтивостью. Гостья брала их и клала куда-нибудь подле себя.
Между тем мужчин угощали домашними наливками, виноградные вина были дороги и употреблялись мало. Доставка их в Иркутск была крайне дорогой. После чая подавали пунш, чаще всего с кизлярской водкой, и только в самых богатых домах подавался пунш с ромом.
Традиционно в доме жили большими семьями. Дома были высокие и строились в два этажа: вверху горницы, а нижнюю половину занимала кухня, которую называли подклет и кладовая (подвал). Горницы разделялись сенями на две половины, их обыкновенно называли задняя и передняя, передняя смотрела на улицу, а задняя во двор.
"Из сеней входили прямо в горницу, там на правой стороне печь с вычурами. В переднем углу ставили образа, перед образами висели лампады с восковыми свечами. Комната обыкновенно разделялась надвое, за перегородкой была спальня и стоял шкаф с посудой. В задних комнатах помещались дети, иногда старики — хозяева уступали переднюю горницу женатым сыновьям, а сами жили в задней. Количество проживающих в 3-4 комнатах могло достигать более 10 человек".
В первой четверти XIX века патриархальные традиции в Иркутске постепенно начинают отмирать, что было связано с коренными социальными преобразованиями в государстве. Европейская мода все больше укоренялась в высшем обществе города, каждая купеческая семья стремилась следовать за новыми веяниями. Старые традиции оставались жить среди обычного народа и дольше всего сохранялись в сельской местности. Последующая ссылка в Сибирь декабристов, становление Иркутска как центра генерал-губернаторства и увеличения образовательных учреждений — все это способствовало расширению культурных и досуговых развлечений иркутян.
Гостинные ряды. Фото: Из открытых источников
